Завершилась Вторая ежегодная конференция «Цифровая реальность и книгоиздание» , организованная Издательско-полиграфической ассоциацией высших учебных заведений и Клубом директоров цифровых типографий Санкт-Петербурга. Мероприятие проходило в рамках Московской международной книжной выставки-ярмарки 5 сентября 2018 года. Участие в нем приняли руководители типографий и издательств различных форм собственности и профессорско-преподавательский состав Высшей школы печати Московского политехнического университета.
Основной вводный доклад на тему «Динамика выпуска печатных изданий в России: цифровая печать и электронные издания» сделала генеральный директор Российской Книжной палаты (РКП) Ногина Е.Б. В частности, Елена Борисовна отметила, что наивысший рост репертуара выпускаемой литературы был в 2013 году и отрасль еще не достигла к настоящему моменту этих показателей, но близка к ним. «Стоит отметить, — сказала руководитель РКП, — что все больше издателей выпускают литературу по технологии Book on Demand и этот показатель в скором будущем будет превалировать над объемом печати по традиционным офсетным технологиям. Сокращается также печать журналов и, особенно, газет». Елена Борисовна обратила внимание присутствующих, что 25% от общего объема выпускаемой литературы не попадают в качестве контрольных экземпляров в статистические данные. Для исправления ситуации РКП представила новый проект национальной регистрации электронных версий книг и брошюр для более полного учета и хранения как национального достояния.
Президент Ассоциации ВУЗИЗДАТ Иванов А.В. в своем выступлении: «Цифровые печатные системы: последнее десятилетие»
отметил рост ежегодного массива требуемой для цифровой печати информации. В своей презентации Александр Васильевич привел классификацию цифрового оборудования по показателям стоимости владения, промышленным категориям и срокам службы. «Наименьшие расходы на один отпечаток сегодня возможны только при использовании струйных технологий печати в сегменте ролевого «тяжелого» цифрового оборудования, — отметил Александр Васильевич, — Не все производители выпускают такой класс машин. Из представленной таблицы ясно, что стоимость «клика» может составлять всего пять копеек!». Далее Иванов А.В. привел примеры успешного развития цифровых типографий в нашей стране – «Т8», «Фабрика 4 цвета», «Супервейв», «Onebook.ru», «MDM-print» и «Флагман», оснащенных печатных оборудованием Xerox, Konica Minolta и Ricoh. На основе данных по продажам за последние десять лет, предоставленных Konica Minolta Александр Васильевич сделал обобщающий вывод об «экономических провалах» отрасли в результате кризисов 2008-2009 и 2014-2015 годов.
Директор типографии НИУ «Высшая школа экономики» Шарифуллин М.М. в своем сообщении на тему: «Учебное книгоиздание: почему НИУ ВШЭ развивает цифровую печать?»
рассказал о развитии печатного дела в двух столичных университетах и обратил внимание, что автоматизация типографий – это основной капитал производства. Марсель Марсович привел данные о том, что ранее, до внедрения АСУ ТП в НИУ ВШЭ объем производства составлял 17 млн. рублей в год на 18 сотрудников. После инсталляции и запуска системы управления производством оборот в 2017 году составил уже 26 млн. рублей и в 2018 году ожидается дальнейший рост. Иными словами, автоматизация дает 40% роста оборотов типографии, даже в государственном секторе!
Доклад «Сегодня и завтра книжного производства: ноу-хау в переплетном оборудовании для цифровой печати»
был сделан руководителем дилерского отдела компании Terra-Print Резниковой А.В. «Выпуск книги сегодня не возможен без интеллектуальных систем отделки печатной продукции, — отметила Анна Викторовна, — Хотя и пропадает такой класс машин, как фальцовки при цифровой печати, но возникает потребность в быстром и оперативном переплете, особенно с альбомным спуском полос».
Был рассмотрен также проект основателя платформы web2print.pro Наумова А.Г. «Web-to-print — возможности автоматизации для книгоиздания»
. Андрей Геннадьевич рассказал о своих разработках в этом направлении и продемонстрировал в он-лайн режиме работу системы автоматизации. Основной упор Наумов А.Г. сделал на возможность увеличения объемов производства за счет привлечения дополнительных заказов через интернет-сервисы и оптимизацию труда менеджеров типографий.
Весьма любопытный доклад представила заведующая кафедрой издательского дела и журналистики Высшей школы печати и медиаиндустрии Московского политехнического университета Шурыгина И.Л. Рассуждение на тему: «Психология чтения. Восприятие информации на различных носителях»
вызвало интерес участников конференции. «Чтение – одна из высших интеллектуальных функций, — резюмировала Ирина Львовна, — Печатная книга лучше реализует принцип метапознания, но в то же время электронная книга гораздо удобнее в образовательном процессе из-за возможностей гипертекстовых ссылок».
Магистранты Московского Политеха Анна Кравченко и Марианна Алпанова сделали живой содоклад
Человечеству предстоит жить в среде технологий, как рыбке в аквариуме, говорит наука. Но готово ли оно к этому?
Для передовой современной науки цифровая экономика - это уже не завтрашний день. И даже не нынешний. А - вчерашний. Так утверждают учёные, анализирующие нынешний технологический и информационный перелом, захватывающий всю нашу планету.
Будущее шагает по руинам и строит на них новую реальность
Темы подступающего прямо по руинам предыдущих экономических, социальных, моральных отношений нового цифрового будущего обсуждались не так давно на прошедшей в культурном центре посольства Белоруссии в Москве научной конференции.
Собственно, формальным поводом для организации этого форума стал выход и презентация книги "Контуры цифровой реальности. Гуманитарно-технологическая революция и выбор будущего". Она стала результатом работы мощного коллектива авторов, которую своим грантом профинансировал Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ). По сложившейся полезной традиции, над этим проектом, как и над другими "огрантованными" РФФИ, можно надписать слово "впервые": впервые проанализированы программы развития цифровой экономики Союзного государства России и Белоруссии.
Но как водится, сам ход обсуждений вышел довольно далеко за рамки формальной тематики. Дело в том, что за несколько бравирующим названием работы стоит описание и анализ действительно "революционной ситуации" в нынешнем мире, буквально беременном совершенно новыми отношениями, которые неизбежно придут вслед за неизбежными переменами в экономическом укладе современного общества. И именно гуманитарно-технологической революцией назвал подступающие цивилизационные изменения один из руководителей научного коллектива создателей книги, заместитель президента РАН и член-корреспондент РАН Владимир Иванов.
За всю историю человечества прошло несколько основных этапов. Начиная от выживания, когда надо было выжить в недружелюбной среде, через разные стадии технологического развития и промышленные революции до процессов, которые мы наблюдаем сейчас, - рассказал он "Царьграду". - И человечество каждый раз, когда осваивало новые технологии, одновременно формировало новую культуру. Это был неразрывный процесс. А уже от новой культуры, именно от неё, - формировалась новая экономика".
Контуры цифровой реальности
Новая, цифровая и информационная реальность для человечества характеризуется следующими принципиально новыми чертами, констатировали учёные, выступавшие на конференции. Первое: до сих пор все технологии использовали какие-то природные явления и материалы. Начиная от первых обработанных рукою древнего человека камней и заканчивая компонентами ядерного или ракетного топлива. Открытия колеса, земледелия, железа, пороха, пара ложились в основу новых укладов, но исходили все из природы.
Так вот: информационные технологии природных явлений не используют. Они являются производной не от природы, а от предыдущих технологий.
Экспонат выставки роботов в Москве. Фото: www.globallookpress.com
Второе: без информационных технологий сегодня нет доступа ни к каким другим современным технологиям. Именно современным, потому что к паровой машине или к каменному топору люди вольны всегда вернуться. Но нынешняя связь по нынешним мобильникам без неё невозможна. Не говоря о более сложных устройствах и производствах.
Отсюда: информационные технологии всепроникающи и неизбывны. Никуда от них и никуда - без них.
Третье: информационные технологии сопровождают современные высокие технологии, которыми уверенно пользуется практически всё человечество. Взять хоть те же мобильные телефоны, хоть компьютеры, хоть энергетику. Это и облегчает, и усложняет всё, неся всему многочисленные неизбежные и постоянные трансформации.
В частности, в информационном обществе подошла к своему пределу, исчерпала свои возможности классическая модель капитализма. Место конкуренции занимает мощная концентрация финансовых и информационных ресурсов. Их, этих ресурсов, конечные хозяева могут делегировать некоторые управленческие и производственные функции по использованию или обслуживанию этих ресурсов, но они останутся хозяевами и этих делегированных функций и тех, кто их будет исполнять. Это, пожалуй, ещё не "Железная пята" Джека Лондона, но действительно высшая и последняя стадия капитализма, когда немногие владеют всем.
Из простого доступа к высоким технологиям следуют системные трансформации не только базовых общественно-экономических платформ и отношений, но и надстроечных явлений. Например, на наших глазах всего за пару-тройку десятилетий терроризм превратился из разовых проявлений уже в системное явление. Соответственно, системной частью общества и общественных отношений становятся и постоянные специальные боевые действия против него. Общество оказывается в положении постоянной системной войны одних своих частей с другими…
Наконец, информационные технологии означают формирование технологического континуума как среды обитания человека. Сегодня мы живём не в природе, мы живём в технологиях. Мы их, фигурально говоря, едим, мы в них спим, в них перемещаемся, мы в них мыслим, в конце концов. Мы уже не живём в природе, мы отделены от неё аквариумным стеклом технологий.
Мы, как рыбки в аквариуме, получаем корм опять-таки благодаря технологиям, причём рука дающая настолько растворена и обезличена в них, что корм этот, воистину, как рыбкам, подаётся из какого-то чуждого, внешнего мира…
И что на фоне этого какая-то цифровизация? Всего лишь набор знаков, сопровождающий кругооборот других знаков, оформляющих кругооборот ресурсов и услуг по их обработке и присвоению…
Заменит ли робот человека
Этому, собственно, давно придумано название: постиндустриальный мир. Мир не производств, а услуг. Мир обмена свидетельствами об услугах, а не о произведённом продукте.
Да, продукт тоже производится. И часто звучат голоса, что, мол, высокая капитализация какого-нибудь "Гугла" не стоит на деле ничего без реального производства хлеба, машин, энергии и так далее. Так что индустриальный мир никуда не делся - просто внутри него относительно вырос сектор услуг. Но в сущности те только висят на шее у индустрии.
Всё так. Но на конференции по контурам цифровой реальности и наступающей гуманитарно-технологической революции звучали такие цифры: из 100 человек в современном мире реально кормят всех в сельском хозяйстве только 2, занимаются реальным производством только 10, в сфере управления и услуг заняты необходимой работой ещё 13… А остальные 75 уже сегодня реально ничего не производят!
Нет, они заняты, конечно. Кое-как. Чтобы совсем не разлагались. И это для них и работает раздутая сфера услуг: одни в ней что-нибудь придумывают - например, компьютерную игрушку, - другие её покупают, ради чего изобретают какую-то услугу для третьего. А тот, чтобы её оплатить, тоже что-то придумывает - ту же компьютерную игру… Этакий круговорот безделья!
А ведь грядут ещё роботы… Причём на базе искусственного интеллекта, связанного нейросетями, самоорганизующегося в социальные сообщества и даже способного ощущать эмоции. Не станет ли тогда ненужным всё человечество? Да к тому же - живущее в аквариуме технологий и не способное вылезти из него, как неспособны рыбки выбраться из реального аквариума. Да лучше и не пытаться…
Нет, робот - не замена человеку, уверен Владимир Иванов. - Он - исполнитель его воли, - заявил учёный. - И тогда компьютер - это средство передачи воли человека роботу. А цифра - это тот язык, на котором они общаются. Вот в чём вся суть цифровой экономики".
Но к чему придёт человечество, если принять, что постиндустриальное общество - это общество, в котором будут работать ещё меньше людей?
Нет. Не так, - отвечает на этот вопрос Иванов. - Людей будет работать столько же. Потому что человек себе работу найдет всегда. Его мозг иначе не может".
А роботы?
А роботы будут заниматься только рутинной работой. То есть задача робота - освободить человека для творческих функций, взяв на себя рутину. Робот ведь может делать только ту работу, которая формализуема. То, что не формализуемо - он делать не может. Поэтому человек будет просто освобожден от рутинной работы. А уж какое он найдёт себе занятие - вопрос другой. Это вопрос его культуры",
Сформулировал учёный.
А как же искусственный интеллект?
"Когда мы говорим "искусственный интеллект" - не надо путать его с человеческим интеллектом, - сообщил профессор Иванов. - Это разные вещи. Скажем, обычная автоматическая коробка передач - это тоже искусственный интеллект. Только примитивный.
Различие между интеллектами тут принципиальное: по логике, человек всегда имеет возможность остановить робота, а вот робот человека - нет.
А вот когда робот научится принимать не стандартные, но разумные решения, вот это большой вопрос…".
Sp-force-hide { display: none;}.sp-form { display: block; background: #ffffff; padding: 15px; width: 630px; max-width: 100%; border-radius: 8px; -moz-border-radius: 8px; -webkit-border-radius: 8px; font-family: inherit;}.sp-form input { display: inline-block; opacity: 1; visibility: visible;}.sp-form .sp-form-fields-wrapper { margin: 0 auto; width: 600px;}.sp-form .sp-form-control { background: #ffffff; border-color: #30374a; border-style: solid; border-width: 1px; font-size: 15px; padding-left: 8.75px; padding-right: 8.75px; border-radius: 3px; -moz-border-radius: 3px; -webkit-border-radius: 3px; height: 35px; width: 100%;}.sp-form .sp-field label { color: #444444; font-size: 13px; font-style: normal; font-weight: normal;}.sp-form .sp-button { border-radius: 4px; -moz-border-radius: 4px; -webkit-border-radius: 4px; background-color: #002da5; color: #ffffff; width: auto; font-weight: 700; font-style: normal; font-family: Arial, sans-serif; box-shadow: none; -moz-box-shadow: none; -webkit-box-shadow: none;}.sp-form .sp-button-container { text-align: center;}
Готов ли к цифровой революции российский бизнес и как он собирается в ней участвовать? Об этом лучше всего поговорить с ним самим
В последнее время в России ведутся многочисленные дискуссии о цифровых технологиях. Но обсуждают в основном прекрасный будущий мир и действия государства, а не то, как цифровизация преломляется в реалиях российского бизнеса. Однако любой здравомыслящий человек согласится, что невозможно обсуждать и проектировать будущее, плохо понимая ситуацию здесь и сейчас. В связи с этим большой интерес представляют исследования, в которых предпринимаются попытки выйти в «поле» и поговорить с представителями действующего бизнеса (причем желательно не связанного со сферой ИКТ) о том, как они видят применение цифровых технологий в своей практике.
За последний год в активный лексикон не только технологически подкованных граждан, но и широкой общественности, вошли новые термины, производные от слова «цифровой»: цифровые технологии, цифровая экономика, цифровизация. Отражает ли этот новый сленг новую реальность или это не более чем очередная мода, bonmot, о котором все очень скоро забудут?
За последний год в активный лексикон вошли новые термины, производные от слова «цифровой»: цифровые технологии, цифровая экономика, цифровизация. Отражает ли этот новый сленг новую реальность или это не более чем очередная мода, bon mot, о котором все очень скоро забудут?
Безусловно, в столь активном продвижении этих понятий есть изрядная доля конъюнктуры, связанной с лихорадочными поисками новых моторов роста для стагнирующей мировой экономики. В этом контексте раскручивание темы «цифровизации» можно рассматривать как попытку нерушимого блока аналитиков, маркетологов и политиков продать бизнесу и обществу «новейшую новинку», какой некогда были «химизация», «экологизация», «компьютеризация» и т. п., с целью оживления спроса. Механизм такой «продажи» заключается в том, что потенциальным потребителям по всем возможным каналам начинают настойчиво объяснять, что использование определенного набора технологических и организационных решений - это признак принадлежности прогрессу и мейнстриму. Потребителям внушают, что без постоянной демонстрации приверженности этому актуальному тренду и без вложения средств в атрибуты этой приверженности (продукты, устройства, технологии, сертификаты) они останутся на обочине мирового инновационного развития, потеряют конкурентоспособность и капитализацию. В результате потребители начинают вкладывать средства в эти решения, не всегда до конца оценивая совокупную стоимость владения ими и эффективность своих вложений. Тем не менее всеобщий ажиотаж делает свое дело: маховик экономического роста делает еще один оборот, кое-где возникают «центры прибыли», технологическое развитие продолжается.
С другой стороны, не стоит все сводить к глобальным маркетинговым промоакциям. Эффективным распространение «новейших новинок» становятся лишь тогда, когда в их основе лежат действительно революционные технологические решения, которые начинают широко распространяться и проникать во все сферы человеческой деятельности. Наиболее яркий пример такого процесса - электрификация. Обычно это проникновение связано с завершающей стадией технико-экономической волны (по Карлоте Перес), порожденной появлением революционных технологий. На этой стадии революционизирующие экономику технологии выходят за границы секторов-инноваторов, диффундируют в традиционные отрасли, привлекают пользователей-имитаторов. Похоже, нынешняя цифровизации - феномен того же рода.
Если признать, что текущая технико-экономическая волна, имеющая в своей основе инфо-коммуникационные технологии, стартовала в середине 1970-х, то как раз в наши дни, пройдя через тридцать лет бурного роста и десятилетие кризиса, она вошла в стадию зрелости. Создав новые отрасли и компании-гиганты, подняв мощные инвестиции, сегодня ИК-технологии распространяются на другие, в том числе довольно традиционные сектора и драматически меняют их облик. Сейчас ИК-технологии проникают в промышленность, отражением чего стало возникновение концепций индустрии 4.0, новых производственных технологий, цифровых фабрик. Эти концепции включают такие технологии, как интернет вещей, робототехнику, системы управления жизненным циклом продукции, проектирование умных материалов, 3D-принтинг, искусственный интеллект.
Создав новые отрасли и компании-гиганты, подняв мощные инвестиции, сегодня ИК-технологии распространяются на другие, в том числе довольно традиционные сектора и драматически меняют их облик
ИК-технологии переходят от фазы полезного дополнения к базовым производственным технологиям в фазу, когда они сами становятся не менее базовыми. Они не только превращаются в ключевой элемент, без которого индустрия не может существовать, но и сами становятся производительной силой, генерируя поток больших данных и виртуальные модели, становящиеся объектами обработки и купли-продажи на рынке. Примерно так же в ходе предыдущих технологических волн уголь или нефть из второстепенных для экономики ресурсов, пригодных разве что для использования в каминах или в керосиновых лампах, превращались в движущую силу развития мировой экономики.
Цифровизация мировой экономики вступила в активную фазу. Она начинает выходить далеко за рамки изменений в собственно технологиях и даже в бизнесе и становятся фактором макроэкономическим и политическим. Осмыслить происходящие изменения пытаются уже не только инженеры, ученые и предприниматели, но и политики, философы, общественные деятели.
Разного рода техновизионерские разработки многочисленных «фабрик мысли» и отдельных мыслителей на эту тему поразительно быстро стали инкорпорироваться в государственные программы и стратегии бизнеса по всему миру. Еще не хватает выверенных определений, идут пробуксовки на междисциплинарных стыках, рябит в глазах от обилия противоречащих друг другу прогнозов самого ближайшего будущего, но мысль, что что-то надо делать с этим новым глобальным явлением, и делать достаточно быстро, прочно овладела умами ученых, бизнесменов, политиков. Одни видят в ней инструмент фундаментальных изменений в общественной жизни, другие, наоборот, надеются, что цифровизация станет альтернативой болезненных реформ.
Всего исследователи WEF в сотрудничестве с экспертами компании Accenture к настоящему времени проанализировали свыше десяти отраслей и секторов. По десяти из них авторы представили прогнозы масштабных изменений. Самые значительные эффекты от цифровизации, по мнению авторов доклада, получит нефтегазовый сектор.
Одной из попыток осмысления происходящих изменений применительно к российским реальностям стал недавно вышедший доклад «Цифровая экономика: глобальные тренды и практика российского бизнеса», подготовленный НИУ ВШЭ при поддержке компании Microsoft. Отличительной особенностью этого доклада стала попытка уйти от рассуждений о возможном будущем, от макроэкономического взгляда на происходящие изменения, от обсуждения политических программ и общегосударственных планов. Не стали авторы доклада затрагивать и вопросы, связанные с применением цифровых технологий в сфере государственного управления, здравоохранения, образования и т. п. Основной фокус внимания сосредоточен на трансформациях, которые испытывают компании, работающие в традиционных отраслях экономики, прежде всего в промышленности, инфраструктурных отраслях (связь, транспорт, энергетика), розничной торговле и банковском секторе.
Однако, со свойственной академическим исследователям основательностью, прежде чем перейти к обсуждению результатов полевых опросов, авторы доклада начинают с обзора зарубежного опыта и результатов статистических наблюдений.
Говоря о процессе «цифровизации» (по-английски - digitization, иногда digitalization) экономики и общества, прежде всего необходимо попытаться внести некую определенность в терминологическую сферу. В качестве наиболее простого варианта дефиниции базового термина авторы доклада предлагают воспользоваться версией BostonConsulting Group (BSG): «Под цифровизацией в самом широком смысле понимается процесс внедрения/усвоения (adoption) цифровых технологий населением, бизнесом и обществом в целом» .
Несколько сложнее обстоит дело с более четким определением того, какие именно технологии следует относить или не относить к «цифровым» (digital technology, далее - ЦТ), равно как и с тем, что конкретно понимается под синонимичным термином «цифровые решения». В исследовательской среде на этот счет имеются заметные расхождения во взглядах, которые усугубляются еще и достаточно вольной интерпретацией того, на какой стадии экономического развития сейчас пребывает человечество и какие технологии станут в ближайшем будущем основой для «нового рывка».
Подобная путаница в базовой терминологии и концептуальных подходах футурологов во многом объясняется тем, что пресловутая информационная революция, главным драйвером которой стала компьютеризация (цифровизация) промышленного производства и обычных домохозяйств, по сути, до сих пор так и не смогла полноправно утвердиться в статусе революции per se, то есть в качестве принципиально нового этапа развития человеческой цивилизации (или, несколько у́же, этапа развития глобальной экономики). Иными словами, несмотря на очевидное обилие принципиально новых, прорывных идей и решений, предлагаемых цифровыми/информационными технологиями, растущая IT-индустрия, как это ни парадоксально, в целом все еще рассматривается многими аналитиками и исследователями как весьма полезный, но все-таки вспомогательный элемент общего процесса цивилизационного развития.
Один из наиболее показательных примеров, иллюстрирующих этот промежуточный статус IT в современном мире, - текущая динамика средних темпов роста производительности труда в мировой экономике. После того как на довольно коротком отрезке времени - с 1996 по 2004 год - эти темпы заметно ускорились (так, в ведущей мировой экономике, американской, был зафиксирован рост примерно с 1,5% более чем до 3% за год), некоторые эксперты поспешили объявить, что мировая экономика (или, по крайней мере, ведущие промышленно развитые страны) наконец начала ощущать должный эффект от массового внедрения IT. Однако вскоре общая картина существенно изменилась: на протяжении прошлого и нынешнего десятилетий темпы прироста производительности труда (если оставить за скобками более устойчивую динамику в странах третьего мира) откатились к уровням, характерным для начала 1990-х, более того, за последние три года, по оценкам аналитиков, в тех же США был зафиксирован минимальный среднегодовой прирост - всего около 0,5% .
Безусловно, говорить, что главным виновником этой затянувшейся стагнации мировой экономики был недостаточный рост ее цифровизации по меньшей мере некорректно. В то же время представляется очевидным отсутствие заметного позитивного влияния IT-составляющей на макроэкономические процессы. И, скажем, по мнению американского экономиста Роберта Гордона , считающегося одним из самых влиятельных представителей лагеря цифровых скептиков, важнейшие открытия и инновации прошлого, такие как «электричество, система центрального отопления или двигатель внутреннего сгорания оказали несоизмеримо больший эффект на повышение производительности труда и улучшение материального благосостояния человечества, чем что-либо, произведенное в новую цифровую эру» .
В свою очередь идеологи ускорения процесса всеобщей цифровизации мировой экономики, в числе которых руководители многих крупнейших промышленных и сервисных компаний мира, а также топ-аналитики различных влиятельных мозговых центров и международных консалтинговых компаний, полагают, что традиционная статистика производительности труда просто не учитывает скрытый эффект от использования множества инновационных цифровых продуктов и услуг, которые свободно и практически бесплатно распространяются через мировой интернет. Например, ведущий экономист Google Хэл Вериан , предельно лаконично обобщая эту точку зрения, заявил, что у Соединенных Штатов сейчас нет проблемы снижения роста производительности труда, «зато у них есть проблема ее статистического измерения» .
Российские компании вполне серьезно относятся к влиянию этих технологий на их бизнес сегодня - оно оценивается на 7 баллов из 10 максимально возможных. Респонденты уверено, что в течение следующих пяти лет это влияние будет усиливаться: оно вырастает до 8 баллов
И в целом цифровые оптимисты, которых также часто называют «лагерем Кремниевой долины», придерживаются точки зрения, что в скором будущем (под которым обычно понимается временной отрезок в десять-пятнадцать лет) влияние третьей или четвертой волны радикальной трансформации мировой экономики, ключевым элементом которой, повторим еще раз, все-таки являются именно ЦТ, станет гораздо более ощутимым и недвусмысленно отразится как на общем росте производительности, так и в позитивной динамике мирового промышленного производства.
Представленный в обсуждаемом докладе обзор мнений ведущих зарубежных аналитиков позволяет утверждать, что по мере расширения сферы присутствия цифровых технологий в различных сегментах экономики происходит скачкообразный переход показателей экономической эффективности их применения на новый, более высокий уровень. В качестве технологий, которые могут оказать наибольшее воздействие на экономику, называют технологии искусственного интеллекта, аналитику больших данных, облачные вычисления, интернет вещей, робототехнику, автономные транспортные средства, производство кастомизированной продукции и 3D-печать, социальные сети и прочие виды цифровых интернет-платформ.
При этом анализ изменений говорит о том, что цифровые технологии будут не столько замещать существующие виды экономической активности, сколько «разблокируют» их скрытый экономический потенциал. Денежный эквивалент такого разблокирования оценивается в десятки триллионов долларов. Оценки возможного позитивного влияния цифровизации на отдельные отрасли и группы отраслей мировой экономики содержатся в обновленном докладе WEFDigital Transformation Initiative. Всего исследователи WEF в сотрудничестве с экспертами компании Accenture к настоящему времени проанализировали свыше десяти отраслей и секторов. По десяти из них авторы представили прогнозы масштабных изменений. Самые значительные эффекты от цифровизации, по мнению авторов доклада, получит нефтегазовый сектор .
Не оставляют без внимания авторы доклада и такую весьма острую тему, как последствия цифровизации для мирового рынка занятости. Согласно одному из последних исследований, уже в 2022 году примерно 22% новых рабочих мест в глобальной экономике будет создано благодаря цифровым технологиям .
При этом все более заметным становится так называемый разрыв в цифровых знаниях между поколениями. В то время как основная масса поколения 2000-х демонстрирует весьма высокий уровень осведомленности и понимания новейших разработок и продуктов из сферы хайтека, более старшие поколения, как правило, подобными знаниями обладают в недостаточной степени.
Четко осознавая эту растущую угрозу, многие промышленные и сервисные компании искусственно стимулируют рост числа людей, обладающих необходимыми знаниями и умениями в области применения цифровых технологий. В частности, активно развиваются (зачастую совместно с ведущими вузами и техникумами) специальные образовательные и/или тренинговые инициативы и программы, причем в эту деятельность активно вовлечены как ведущие игроки нового поколения (например, Google), так и давно устоявшиеся технологические лидеры (один из множества примеров - компания Lockheed Martin). Особую популярность в последние годы приобретают и различные курсы и программы онлайн-обучения, которые предлагаются не только для потенциальных соискателей новых рабочих мест и профессий, но и самими компаниями для повышения цифровой квалификации собственного персонала.
Приведенный в докладе анализ статистики применения цифровых технологий в России и межстрановые сравнения по этим параметрам показывают, что, хотя у нашей страны и имеется некоторое отставание от лидеров, значение ИКТ в национальной экономике постоянно возрастает.
В России широкополосный интернет в 2015 году использовало 79% организаций предпринимательского сектора и 89% - финансового. В числе лидеров по этому показателю предприятия обрабатывающих производств и торговли (88–90%), самый низкий показатель у транспортных организаций (74%).
Уровень распространения широкополосного интернета в России на 15–20 процентных пунктов (п. п.) ниже, чем в странах с развитой ИКТ-инфраструктурой. В большинстве стран ЕС доля пользователей широкополосного доступа превысила 95%, в том числе в Словении, Дании, Финляндии, Нидерландах, Литве она достигла 99–100%. Помимо ЕС в числе лидеров Республика Корея (99%), Новая Зеландия (96%). Среди ближайших соседей России в рейтинге по рассматриваемому показателю можно отметить Мексику (80%), Румынию и Грецию (по 85%).
Изменения на уровне компаний, безусловно, являются фундаментом происходящей цифровизации. Однако эти изменения должны быть подкреплены на макроуровне - в системе государственного управления и правового регулирования
Развитие интернет-технологий, расширение круга пользователей интернета способствовали осознанию организациями значимости их присутствия в сети - доля компаний предпринимательского сектора, имеющих веб-сайт, выросла с 34% в 2010 году до 41% в 2015-м, финансового - с 55 до 62%. Несмотря на существенный рост онлайн-присутствия российских компаний, оно существенно ниже, чем, например, в странах ЕС. По доле организаций предпринимательского сектора с веб-сайтом этот разрыв составляет 1,8 раза: 41% в России и 75% в целом по ЕС (лидеры - Финляндия, Дания, Нидерланды, Швеция (90–95%), минимальный уровень - 45% - в Румынии); по показателю доступности онлайн-каталогов или прейскурантов - 2,6 раза (21 и 54% соответственно).
К наиболее востребованному программному обеспечению (ПО) по целевому признаку можно отнести системы электронного документооборота (их используют 59% организаций предпринимательского сектора и 67% - финансового), электронные справочно-правовые системы (53 и 68%), ПО для осуществления финансовых расчетов в электронном виде (56 и 68%), решения организационных, управленческих и экономических задач (55 и 66%), управления закупками, продажами товаров (44 и 35%), предоставления доступа к базам данных через глобальные информационные сети (30 и 40%). Менее популярны программы для проектирования (18 и 9%), обучающие программы (15 и 34%), редакционно-издательские системы (по 7%).
Каждая пятая (22%) организация предпринимательского сектора и каждая третья (36%) финансового внедрила в производственный процесс по крайней мере один из наиболее популярных инструментов этого класса: ERP-, CRM-, SCM-систем (см. график 1). В предпринимательском секторе программные приложения ERP в 2015 году задействовали 15% организаций, это более чем в полтора раза превышает показатель 2010 года (9%). В отрасли связи доля пользователей ERP-систем достигла 33% (в 2010 году - 26%), в торговле - 28% (14%), в обрабатывающих производствах - 21% (13%), на транспорте - 14% (8%). В финансовом секторе эти системы использует каждая пятая компания.
График 1. Организации, использующие ERP-, CRM-, SCM-системы (в процентах от общего числа организаций)
Российский уровень использования ERP-систем сопоставим с Венгрией, Латвией (16% организаций предпринимательского сектора эксплуатируют эти системы), Великобританией (17%), более чем в три раза уступая лидерам стран ЕС по этому показателю - Германии (56%), Бельгии (50%), Дании (47%).
В 2015 году две трети организаций предпринимательского сектора использовали интернет для получения информации о товарах (работах, услугах), 41% - для их оплаты. Электронные закупки осуществляли 17% организаций предпринимательского сектора, продажи - 12%. Российский уровень использования электронной торговли в организациях предпринимательского сектора на 5–7 п. п. ниже среднего по странам ЕС (24% организаций закупают онлайн, 17% - продают). Доля онлайн-продаж в каждой второй организации, участвующей в электронной торговле (или в 6% от общего числа организаций предпринимательского сектора), не превышала 10% совокупного объема продаж, в каждой третьей (4%) она составляла от 10 до 49% объема продаж, в каждой пятой (около 3%) - от 50 до 100%. Несмотря на заметный прогресс, в России наблюдается двукратное отставание от среднеевропейского уровня онлайн-покупок ЕС (23% против 55%). Более низкие значения рассматриваемого показателя лишь в Болгарии (17%) и Румынии (11%).
Развивается сегмент ИТ-сервисов, реализованных на облачной платформе. В 2015 году услугами сторонних организаций для получения доступа к серверам, базам данных, программным приложениям, вычислительным мощностям, хранилищам информации воспользовалось 18% компаний предпринимательского сектора и столько же - финансового. По сравнению с 2013 годом этот показатель вырос соответственно в 1,7 (11% в 2013 году) и в 1,6 раза (12%). В отрасли связи доля пользователей облачных сервисов достигла 31%, в торговле - 23%, в обрабатывающих производствах - 20%. Один из самых низких показателей - на транспорте (16%). Уровень распространения облачных сервисов в российских организациях сопоставим со средним по странам ЕС - 21% . При отставании от стран -лидеров по этому индикатору: Финляндии (57%), Швеции (48%), Дании (42%) - Россия опережает Францию, Австрию (по 17%) и Германию (16%).
Одним из наиболее интересных разделов доклада «Цифровая экономика: глобальные тренды и практика российского бизнеса» стали результаты проведенного анкетирования 100 российских компаний . Подтвердив в целом выводы статистических наблюдений, исследование позволяет обратить внимание на несколько важных тенденций в использовании российскими компаниями цифровых технологий.
В первую очередь стоит отметить, что российские компании вполне серьезно относятся к влиянию этих технологий на их бизнес сегодня - оно оценивается на 7 баллов из 10 максимально возможных. Респонденты уверено, что в течение следующих пяти лет это влияние будет усиливаться: оно вырастает до 8 баллов. При этом опрошенные компании весьма оптимистичны в оценке того, насколько они уже продвинулись в цифровизации: гораздо чаще своих коллег из других стран они относят себя к категории активных пользователей цифровых технологий - таковых оказалось 53% против 26% в среднем по миру, согласно опросам Массачусетского технологического института (MIT Sloan School of Management) . Распределение ответов российских компаний в сравнении с ответами компаний в целом по миру приведено на графике 2.
График 2. Распределение ответов на вопрос «Попробуйте представить себе “идеальную” организацию из вашей отрасли, максимально использующую все возможности цифровых технологий, и компанию, в которой такие технологии не применяются вообще. Как бы вы оценили ситуацию с использованием цифровых технологий в вашей компании?»
В пользу того, что это не пустая бравада, говорит тот факт, что последние три года компании регулярно реализовывали те или иные проекты внедрения цифровых технологий (в среднем по четыре проекта на компанию). В основном это были проекты в области электронного документооборота (60% компаний), каждая вторая компания (50%) осуществляла проекты, связанные с управлением производственным оборудованием и мониторингом его работы.
Чаще всего инициатором проектов выступал СЕО компании (генеральный директор, председатель правления или другой руководитель) - в 42% случаев. Почти в каждом третьем случае (29%) таким лицом был директор по информационным технологиям (CIO компании).
Компаниям было предложено оценить, насколько полученный от каждого из реализованных проектов эффект соответствовал ожиданиям. Распределение ответов на этот вопрос приведено на графике 3. В 68% случаев эффект от реализации проектов внедрения цифровых решений для собственных нужд компаний оценивается как соответствующий ожиданиям. В 13% случаев эффект был даже несколько выше, чем ожидали руководители компаний, а в 5% случаев - намного выше ожидаемого. В 13% случаях эффект был ниже, чем ожидалось, в том числе в 3% эффект был практически нулевой. Основной эффект выразился в упрощении и ускорении процессов, а также в повышении точности и качества работы.
По 10-балльной системе компании оценили степень влияния цифровых технологий на их бизнес сегодня в 7 баллов, а через пять лет - в 8 баллов. То есть влияние цифровых технологий на бизнес компаний уже сейчас оценивается как достаточно высокое и имеющее тенденцию к росту.
Среди технологий, в наибольшей степени влияющих на бизнес уже сегодня, компании выделяют четыре направления:
Интернет вещей и автоматизация производства;
Цифровое проектирование и моделирование;
Технологии виртуализации: удаленный доступ, удаленный офис и т. п.;
Мобильные технологии и кросс-канальные коммуникации.
Компании ожидают, что в течение следующих пяти лет влияние этих технологий сохранится, но к ним могут добавиться еще два направления: социальные сети и суперкомпьютерные системы. Ожидается также заметный рост влияния трех направлений: систем виртуальной, дополненной и смешанной реальности, аддитивных технологий, облачных технологий.
График 3. Распределение ответов на вопрос «Как в компании оценивается общий эффект, полученный от реализации проекта внедрения цифровых решений в сравнении с ожидаемым?»
Не менее двух третей респондентов (суммарно 62%) дают достаточно высокие оценки уровня осведомленности и компетентности своих сотрудников в вопросе влияния цифровых технологий на бизнес компаний.
Наиболее существенными проблемами, возникающими при реализации проектов, компании склонны считать те из них, которые связаны с организацией самого проекта:
Отсутствие опыта реализации таких проектов (54%);
Неверная оценка сроков завершения проекта (49%);
Нехватка квалифицированных менеджеров проектов (48%);
Плохое взаимодействие подразделений (48%).
Помимо этих четырех проблем организационного характера часто упоминались еще две, но уже относящиеся к недостаткам «на стороне заказчика». Обе они связаны с пользователями: их «технологической некомпетентностью» (55%) и «недостаточной вовлеченностью и заинтересованностью» (47%).
Еще один признак низкого уровня организации процесса цифровизации российских компаний - отсутствие четких цифровых стратегий у большинства (83%) компаний. Треть компаний не смогли четко рассказать, какие работы, связанные с использованием цифровых технологий, планируются на ближайший год и на следующие три-пять лет.
В ходе исследования респондентам задавался вопрос, что мешает более широкому использованию цифровых технологий в компании. В качестве возможных барьеров в анкете предлагался обширный набор из двух десятков различных направлений. В перечне десяти важнейших препятствий для дальнейшего развития цифровых технологий оказалось больше внешних по отношению к компании барьеров, чем внутренних. Из внешних барьеров выделяются связанные с нестабильностью экономической ситуации в стране и недостаточным уровнем развития ИКТ-инфраструктуры, а также обусловленные неготовностью поставщиков и потребителей к применению цифровых технологий. Вместе с тем на первых трех местах стоит группа внутренних барьеров финансового характера: недостаточный бюджет, высокая стоимость проектов, большие затраты на эксплуатацию систем.
График 4. Распределение ответов на вопрос: «Какие наиболее серьезные барьеры для более широкого использования цифровых технологий существуют в вашей компании?
В среднем каждая из компаний называла семь препятствующих развитию цифровых технологий факторов. Это говорит о том, что не существует какого-то «ключевого» звена, потянув за которое можно обеспечить более широкое применение цифровых технологий в России.
Сравнивая ответы на разные вопросы анкеты, авторы доклада отмечают явный диссонанс в высказанных позициях: с одной стороны, респонденты дали высокие оценки важности цифровых технологий и их будущего влияния на бизнес компаний, отмечают хорошую информированность о них, налицо высокая активность в реализации проектов по их внедрению. С другой стороны, имеются многочисленные проблемы в организации выполнения проектов, низкий уровень планирования, стремление списать возникающие сложности на внешние барьеры и нехватку финансирования.
Разрешение этого парадокса авторы доклада видят в предположении, что сегодня применение цифровых технологий воспринимается топ-менеджментом многих российских компаний все еще как сугубо технологическая задача. В то время как смысл происходящей цифровизации в том, что меняются не столько технологии, сколько сам бизнес компании, ее отношения с поставщиками и покупателями, меняется система управления и организации деятельности самой компании. Сегодня применение цифровых технологий становится делом не только специально назначенных для этого ИТ-специалистов, а всех сотрудников компании, начиная с генерального директора, и заканчивая рядовыми исполнителями и рабочими. Без понимания происходящих системных изменений российским компаниям будет очень нелегко выдерживать конкуренцию на нынешних и будущих рынках.
Изменения на уровне компаний, безусловно, являются фундаментом происходящей цифровизации. Однако эти изменения должны быть подкреплены на макроуровне - в системе государственного управления и правового регулирования. Во многих компаниях считают, что серьезно стимулировать их к более широкому применению цифровых технологий могло бы получение определенной господдержки. Исследование выявило следующие направления, в которых государство могло бы оказать компаниям поддержку в освоении современных цифровых технологий:
1. Поощрение конкуренции, создание условий для равной конкуренции. Цифровая экономика развивается одновременно по столь широкому спектру направлений, что ее невозможно построить за счет усилий ограниченного круга компаний, наделенных государством особыми полномочиями и ресурсами. Поэтому центральную роль в этой экономике будет играть частный бизнес с сильным предпринимательским началом. Как показывают проведенные в ходе исследования интервью, опрошенные эксперты солидарны с этой позицией.
2. Формирование общих технологических платформ. Зачастую серьезным барьером для широкого распространения цифровых технологий становится необходимость синхронного перехода к работе с ними сразу целой группы компаний, образующих кооперационные цепочки. Для снижения такого барьера государство может выступать либо как организатор широких консорциумов или технологических платформ, объединяющих различные заинтересованные организации (пример - работы в области интернета вещей), либо как регулятор, директивно устанавливающий требования по использованию определенных технологических решений (пример - автоматизированные системы в ритейле: ЕГАИС, ГИС «Меркурий», кассовые онлайн-аппараты). Хотя принуждение к применению цифровых технологий в ряде случаев вызывает недовольство бизнеса из-за необходимости делать непредвиденные расходы, в средне- и долгосрочной перспективе оно дает позитивный эффект из-за синхронизации процессов внедрения типовых технологических решений в целых сегментах экономики.
3. Изменения в правовом регулировании . Проведенный анализ показывает наличие существенных пробелов в российском законодательстве. Требуется его доработка с учетом новых видов отношений, их юридического состава. Необходима масштабная работа с понятийным аппаратом информационного права и устранение препятствий правового характера, имеющих место в информационном законодательстве и практике его применения. Надо сформировать единую цифровую среду доверия посредством развития доверенных сервисов. Требуется установление особого промежуточного режима для категорий данных, не относящихся к категории информации ограниченного доступа, но потенциально являющимися таковыми. Остро встает вопрос развития рынка услуг, связанных с менеджментом персональных данных и т. д. Вместе с тем государство не должно забегать вперед, пытаясь жестко отрегулировать процессы, находящиеся в процессе развития, по которым сами пользователи еще не сформулировали свои требования. Кроме того, принятие нормативных актов, регулирующих развитие цифровой экономики, должно происходить в режиме диалога с пользователями, разработчиками, провайдерами услуг.
4. Квалифицированный заказчик . Государство в России формирует достаточно серьезный спрос на самые разные продукты и услуги, а также само предоставляет большое число услуг. Значительная часть этих продуктов и услуг может предоставляться с использованием цифровых технологий. Формируя заказ на повышение цифровизации собственной деятельности, государство тем самым не только стимулирует развитие компаний в сфере ИКТ, но и задает стандарты работы с цифровыми технологиями, формирует культуру работы с ними у широкого круга субъектов экономики. В качестве позитивных примеров здесь можно привести программу «Электронная Россия», переход налоговых органов на прием электронной отчетности, применение пластиковых карт для социальных выплат и т. п.
5. Введение дополнительных налоговых стимулов для развития цифровых технологий. Все эксперты высоко оценивают значение сниженных страховых взносов для роста ИТ-компаний. Они единодушны в том, что необходимо продлевать эту льготу. Сейчас идет обсуждение целесообразности введения налоговой льготы на сумму капитальных вложений в модернизацию. В случае появления такой льготы она в том числе стимулировала бы более интенсивные вложения компаний в цифровые технологии. Крайне важным будет и урегулирование вопросов налогообложения при трансграничной онлайн-торговле - это даст позитивный импульс для развития этого сегмента бизнеса.
6. Подготовка кадров и распространение информации о цифровых технологиях . Широкое распространение цифровых технологий неизбежно вызовет существенные изменения в структуре занятости и требуемой квалификации работников. Потребуется большое число как собственно ИТ-специалистов, программистов, так и квалифицированных пользователей, умеющих работать в цифровой среде. Кроме того, уже сегодня проявляется дефицит так называемых цифровых лидеров и цифровых предпринимателей, то есть руководителей верхнего уровня, которые понимают, как осуществлять цифровую трансформацию бизнес-процессов. Отдельной задачей становится работа государства со СМИ - с тем, чтобы готовить наших граждан к грядущим изменениям, предупреждать о рисках, вести цифровое просвещение.
7. Обеспечение кибербезопасности . Критически важным условием развития цифровой экономики становится обеспечение уверенности всех экономических субъектов в том, что собираемые, хранимые и используемые данные защищены от преступных посягательств. В конечном итоге обеспечить такую уверенность может только государство. Для этого необходимо решить сразу несколько проблем: выработать правовые нормы борьбы с киберпреступностью, иметь квалифицированных киберполицейских, разработать технологические решения и стандарты, обеспечить трансграничное взаимодействие (киберпреступники не знают границ). При этом нельзя забывать, что обеспечение безопасности вторично по отношению к задаче развития и роста.
8. Разработка новых технологических решений . В цифровых технологиях путь от фундаментальных поисковых исследований до коммерческого применения очень короток. Пример тому - быстро переходящие в коммерческую стадию исследования по квантовому компьютеру или искусственному интеллекту. В этих условиях государство должно не только поддерживать высокий уровень финансирования научных проектов из бюджета, но и найти правильный инструментарий для привлечения негосударственных средств в поисковые исследования, стимулировать развитие корпоративной науки, развивать инициативные исследовательские проекты, готовить руководителей научных организаций, способных сочетать качества ученого и предпринимателя.
9. Продвижение на внешние рынки . Нарастающая волна появления принципиально новых продуктов и услуг, основанных на цифровых технологиях, дают российским производителям новый шанс. Как показывает успешный опыт целого ряда российских компаний («Лаборатория Касперского», ABBYY, Parallels, Luxoft, «Яндекс» и др.), быстрый рост экспорта ИТ-продуктов вполне возможен. Государство может поддержать эту тенденцию, предоставляя маркетинговую информацию, поддерживая участие в зарубежных выставках и конференциях, предоставляя субсидии и гарантии по экспортным кредитам, компенсируя затраты на патентование, формируя инвестиционные фонды, нацеленные на проведение M&A-сделок за рубежом.
10. Трансграничное сотрудничество . Развитие современных цифровых технологий сделало национальные границы прозрачными. Работой над инновационными проектами заняты объединенные команды из представителей разных стран, новые решения и услуги моментально распространяются по всему миру, конкуренция стала транснациональной. Попытки введения ограничений на международное сотрудничество очень быстро подрывает конкурентные позиции отечественных производителей, в результате слишком прямолинейная борьба за обеспечение национальной безопасности приводит к ее же подрыву. Необходимо обеспечить возможность использования российскими пользователями предлагаемых мировым рынком сервисов трансграничной передачи данных несекретного характера (в том числе в рамках научно-технологического обмена, проведения медицинских консультаций или передачи телеметрических данных о работе промышленного оборудования). Следует стимулировать вхождение российских компаний в глобальные технологические альянсы, формирующие технологические стандарты на годы вперед.
Весна и лето 2017 года стали переломным моментом в осознании российским истеблишментом и экспертным сообществом значимости цифровых технологий для дальнейшего развития страны. Важнейшим фактором такого сдвига стал процесс обсуждения и принятия программы «Цифровая экономика Российской Федерации». При этом на самом высоком уровне был дан сигнал, что сегодня «формирование цифровой экономики - это вопрос национальной безопасности и независимости России, конкурентности отечественных компаний, позиций страны на мировой арене на долгосрочную перспективу, по сути на десятилетия вперед» . Теперь важно, чтобы результатом такого высокого внимания стало появление разнообразных инициатив и проектов цифровизации на всех уровнях: от общегосударственного до отдельных компаний. В случае превращения таких проектов в массовое явление есть надежда, что количество технологических изменений станет менять качество жизни, системы управления, бизнес-модели, отношения между людьми. Только такие комплексные изменения смогут обеспечить превращение российской экономики в цифровую.
Что касается российского бизнеса, то общий вывод из опроса компаний заключается в том, что большая их часть уже включилась в цифровую гонку. Специалисты и руководители компаний понимают, что без использования цифровых технологий они не смогут успешно конкурировать. При этом компании подходят к этим технологиям очень прагматично, основной упор делая на то, без чего уже невозможно вести бизнес, но не спешат вкладываться в принципиально новые направления. Ключевой задачей для капитанов российского бизнеса становится осознание неизбежности очень серьезных трансформаций под воздействием цифровых технологий и комплексного характера этих изменений. Недостаточно просто применять новые технологические решения - необходимо пересматривать привычные бизнес-модели, менять отношения с контрагентами, реформировать систему управления.
Современная гипотеза об устройстве мироздания гласит, что весь наш мир — это не более чем матрица, виртуальная реальность, созданная неизвестной формой разума. Недавно инженер, специалист в области цифровых технологий Джим Элвидж обнаружил признаки того, что Вселенная действительно является компьютерной программой, работающей на основе цифрового кода.
Так, всем известно определение материи как "объективной реальности, данной нам в ощущениях". Получается, что, прикасаясь к различным предметам, мы судим о них по ощущениям, которые испытываем в этот момент. А ведь на самом деле большинство объектов представляют собой не более чем пустое пространство, говорит Элвидж. Это подобно тому, как мы "кликаем" на иконки на экране компьютера. За каждой иконкой скрывается какой-то образ, но все это — лишь условная реальность, матрица , которая существует только на мониторе.
Все, что мы считаем материей, это просто данные, полагает Элвидж. Дальнейшие исследования в области элементарных частиц приведут к пониманию того, что за всем, что нас окружает, скрывается некий код, аналогичный бинарному коду компьютерной программы. Возможно, выяснится, что наш мозг — это просто интерфейс, с помощью которого мы получаем доступ к данным "вселенского интернета".
В своих высказываниях ученый ссылается на книгу Джона Арчибальда Уилера "Геоны, черные дыры и квантовая пена: жизнь в физике". Последний считал, что основу физики составляет информация. Он назвал свою теорию "It from bit" ("Все из бита"). ""Всё из бита" символизирует идею, что всякий предмет и событие физического мира имеет в своей основе — в большинстве случаев, в весьма глубокой основе — нематериальный источник и объяснение; что-то, что мы называем реальностью, вырастает в конечном счете из постановки "да-или-нет" — вопросов и регистрации ответов на них при помощи аппаратуры, — пишет Уилер в своем докладе "Информация, физика, квант: поиск связей"; — коротко говоря, все физические сущности в своей основе являются информационно-теоретическими, и Вселенная требует нашего участия".
Именно благодаря бинарному коду мы можем осуществлять выбор между различными вариантами цифровой реальности, матрицы , управлять ею при помощи сознания. Этот виртуальный мир Уилер называет "Вселенной соучастия".
Косвенным доказательством виртуальной природы Вселенной может служить то, что частицы материи могут существовать в неопределенной или неустойчивой форме и "закрепляются" в конкретном состоянии только при наблюдении.
Элвидж, в свою очередь, предлагает провести следующий мысленный эксперимент. Представьте, что все вещи, которые вас окружают, не более чем цифровая реальность, матрица . Но, скажем, ручка становится ручкой, только когда вы смотрите на нее, причем вы способны идентифицировать предмет как ручку только по внешним признакам. В остальном она обладает неопределенным потенциалом, и если вы разберете ее, то получите дополнительные данные, связанные с ее внутренним устройством.
Функция нашего мозга — обрабатывать информацию. Последняя способна храниться в нем, подобно тому как компьютерный браузер сохраняет в кэш данные посещенных нами сайтов во время интернет-серфинга. Если это так, считает Элвидж, то мы можем получать доступ и к данным, которые хранятся за пределами нашего мозга. Поэтому такие вещи, как интуиция или ясновидение, вовсе не пустой звук. Мы можем получать в "космическом интернете" ответы на свои запросы. Также мы можем попросить о помощи, и она может прийти — от других людей или создателей нашей реальности…
Смерть в этом ключе тоже выглядит не такой уж страшной. Если наше сознание это симуляция, то смерть всего лишь прерывание симуляции. И наше сознание вполне могут вселить в другой "симулятор", что и объясняет феномен реинкарнации.
Теория о цифровой реальности, матрице может послужить универсальным ключом к "теории всего", поисками которой уже давно занимаются ученые и которая помогла бы разрешить противоречия между классической и квантовой физикой. По мнению Элвиджа, могут существовать два вида данных, используемых в этой реальности. Это данные, связанные с описаниями объектов, аналогичные графическому или звуковому компьютерному формату, и данные, отвечающие за работу всей системы.
Наше знание об окружающем мире постоянно растет, добавляет исследователь. Ведь когда-то обособленно живущие племена не знали о существовании других земель, континентов, планет… Постепенно мы пришли к понятию о материальной Вселенной , наполненной различными объектами, а теперь близки к тому, чтобы допустить существование вселенных , состоящих из информации. "Мы постоянно раздвигаем границы нашего мышления", — утверждает Элвидж.
Представленная правительством программа цифровизации экономики пока не выглядит как документ, следуя которому можно совершить прорыв в этой области. По мнению участников рынка, в программе не хватает экономических задач, связанных с развитием цифровой индустрии, новых способов производства и вывода отечественных технологий на глобальные рынки
Всеобщую цифровизацию, которая охватила мир, сравнивают с электрификацией: как в свое время без электричества невозможно было принципиально совершенствовать экономику и быт, так и современные информационные решения способны вывести все стороны жизни человека на принципиально новый уровень — от управления производством ракет до заказа пиццы на дом.
О повсеместной цифровизации в последние недели особенно активно заговорили российские власти. Словосочетание «цифровая экономика» стремительно ворвалось в обиход, употреблять его становится модно, стильно, современно.
Между тем понятие это довольно абстрактное. В экономике говорить о цифровизации — это все равно что, скажем, говорить об обязательном присутствии кислорода в атмосфере. Без простейшего компьютера, смартфона и прочих цифровых устройств уже немыслима не только экономика, но и бытовое существование современного человека. И пропагандировать цифровизацию экономики — это примерно то же самое, что призывать людей дышать. Однако более масштабное, глубокое и оперативное внедрение цифровых технологий, конечно, требует решительных действий.
Широкое распространение компьютеров, ИТ-решений, телекоммуникационных средств вполне справедливо называют цифровой революцией, которая, по мнению многих ученых, сейчас вступила в решающую фазу: в текущем году каждый второй житель планеты считается подключенным к интернету. А по оценке международной исследовательской компании McKinsey, в течении ближайших двадцати лет 50% всех рабочих операций в мире могут быть автоматизированы. По масштабу этот процесс может быть сопоставим с промышленной революцией XVIII–XIX веков. Например, в Англии в свое время доля рабочих, занятых в первичном секторе экономики, уменьшилась более чем вдвое; правда, это заняло не двадцать, а сто шестьдесят лет (с 1710 по 1871 год).
И так же как промышленная революция позволила отдельным странам добиться впечатляющих темпов экономического роста и вырваться в мировые лидеры, так и нынешняя цифровая революция обещает рывок тем, кто сможет вовремя и правильно воспользоваться цифровыми технологиями.
Цифровая трансформация экономики происходит под действием волн инноваций, интенсивность которых в последнее время увеличивается. Если некоторые периоды цифровой революции длились десятилетиями, то сейчас счет идет на годы и даже на месяцы.
Началом цифровой революции сейчас называют 1960-е годы, когда появились компьютеры, которые постепенно обучались работать всё быстрее и делать больше вычислений. Потом появилось программное обеспечение, которое с 1980-х помогало автоматизировать многие рутинные бизнес-процессы в компаниях.
1990-е прошли под знаком бурного развития интернет-технологий, начала расцветать интернет-торговля, появлялись всевозможные интернет-сервисы, электронная почта, чаты и прочие средства электронной коммуникации. В 2000-е интернет-коммуникации трансформируются в социальные сети, широко распространяется сотовая связь, появляются беспроводные сети передачи данных вроде Wi-Fi и мобильного интернета, спутниковые системы навигации, а персональные компьютеры дополняются ноутбуками.
К 2010-м балом аппаратных средств уже правит его величество смартфон, совмещающий в себе функции огромного числа устройств. Ну а в последние годы на передний план вышли облака, большие данные, прогнозная аналитика, интернет вещей, индустрия 4.0.
Что же касается самых последних волн инноваций, то ожидается, что в ближайшие годы прорывные цифровые решения обеспечат такие новые технологии, как машинное обучение, виртуальная реальность, искусственный интеллект, блокчейн, цифровые платформы, роботы и робототехника.
Цифровая экономика ломает привычные модели отраслевых рынков. Взять хотя бы туристический бизнес: в США за последние пятнадцать лет выручка онлайн-сервисов по бронированию гостиниц выросла более, чем в десять раз, тогда как число турагентов сократилось более чем наполовину. А интернет-магазин Amazon.com, начав с продажи книг, уже давно превратился в гигантскую электронную площадку по продаже всевозможных товаров с оборотом более 80 млрд долларов, и он уже не только продает, но и производит собственные потребительские товары.
Считается, что понятие цифровой, или электронной, экономики ввел в оборот американский ученый Николас Негропонте из Массачусетского технологического института. И хотя на этот термин сейчас ссылаются ведущие мировые экономисты, понятие «цифровая экономика» до сих пор остается размытым. Заявлено, что оно определяет все виды экономической деятельности, основанные на цифровых технологиях: электронную коммерцию, интернет-сервисы, электронный банкинг, развлечения и т. д. Однако не ясно, где сейчас проходит граница между экономикой цифровой и «аналоговой». Допустим, если где-нибудь в глубинке пекарь с помощью СМС сообщает постоянному покупателю, что свежие булки готовы, он формально использует цифровую технологию для продажи товара и таким образом имеет все основания считать себя частью цифровой экономики.
Тем не менее аналитики пробуют определить лидеров цифровой экономики, посчитать ее долю в ВВП разных стран. Согласно последнему исследованию McKinsey, лидируют сейчас США, Китай и государства Евросоюза. В частности, доля цифровой экономики в ВВП США и Китая составляет 10% (см. график 1).
И это только начало. Прогнозируется, что в Китае до 22% увеличения ВВП к 2025 году может произойти за счет интернет-технологий. А в США ожидаемый прирост стоимости, создаваемой цифровыми технологиями, может составить 1,6–2,2 трлн долларов.
По мнению международных аналитиков, Россия сильно отстает по этим показателям. По подсчетам McKinsey, доля цифровой экономики в ВВП России составляет 3,9%. Но обнадеживает динамика: ВВП РФ с 2011 по 2015 год вырос на 7%, а объем цифровой экономики за тот же период, по данным McKinsey, увеличился на 59% — на 1,2 трлн рублей. Таким образом, считают в McKinsey, за пять лет на цифровую экономику пришлось 24% общего прироста российского ВВП. Аналитики считают, что России вполне под силу утроить объем цифровой экономики с 3,2 трлн рублей в 2015 году до 9,6 трлн в 2025-м, тогда доля цифровой экономики с текущих 3,9% ВВП увеличится до 8–10%, то есть достигнет уровня развитых стран.
Международные отчеты относят нашу страну к группе «активных последователей», где помимо нас значатся, например, Бразилия, Польша, Чехия. Эту группу обгоняют страны — «цифровые лидеры» в лице Сингапура, США, Израиля, Великобритании, Германии, Франции и др. А самые последние места занимает группа «отстающих последователей» — в их число, в частности, входят Индия, Австралия, Таиланд, Филиппины, Египет, Ливан.
Неплохо смотрятся достижения в России в области инфраструктуры: проникновение интернета в России составляет 73%, при этом тарифы на фиксированный интернет для российских пользователей ниже аналогичных средних тарифов в странах Западной Европы на 44%, на мобильный интернет — на 18%, неплохи у нас показатели по скорости среднего доступа (12 Мбит/c) — это выше, чем, например, во Франции или в Италии.
К безусловным достижением процесса цифровизации бизнеса в России можно отнести появление успешных и динамично развивающихся цифровых компаний вроде «Яндекса», который входит в тридцатку ведущих интернет компаний мира и успешно конкурирует с Google не только на отечественном рынке, но и на некоторых зарубежных, например в Турции. Есть в России и свои успешные социальные сети —«ВКонтакте» и «Одноклассники», которые сейчас активно трансформируются в сторону обеспечения различных интернет-сервисов. В сфере электронной торговли успешно развиваются такие проекты, как Avito (входит в мировой список ведущих частных технологических компаний по уровню капитализации), ряд российских компаний добиваются мирового признания на международных рынках («Лаборатория Касперского», ABBYY, Acronis и проч.).
Динамично развивается сектор различных цифровых сервисов: например, растет число покупок в интернет-магазинах, таких как «Озон» или «Эльдорадо» (у последнего за прошлый год онлайн-продажи выросли на 40%), рынок услуг такси стал более доступным благодаря сервисам вроде «Яндекс. Такси», в области бытовых услуг растет число пользователей у таких сервисов, как YouDo, цифровизация охватывает и рынок труда (Superjob), развлечений (онлайн-кинотеатры, например Ivi), доставка готовой еды (Delivery Club) и многих других бытовых сфер.
Довольно высока в России и степень цифровизации финансовых услуг. Авторитетные аналитические компании признают, что мобильные приложения крупнейших российских банков имеют в полтора-два раза больше функций транзакционного обслуживания, чем аналогичные приложения крупнейших европейских банков. На российском рынке начинают играть заметную роль, например, банки без отделений: «Тинькофф», например, уже считается крупнейшим независимым банком такого рода в мире и занимает второе место среди российских банков по выпуску кредитных карт.
Вполне успешно развивается в России цифровой формат государственных и муниципальных услуг, количество их пользователей только за 2016 год удвоилось и достигло 40 млн человек — это половина активных пользователей интернета в России.
Большой шаг вперед сделан в цифровизации здравоохранения. Еще шесть лет назад записаться к врачу можно было только через регистратуру в поликлинике, но сейчас уже 30% жителей Москвы записываются на прием самостоятельно через интернет. В некоторых поликлиниках столицы уже внедрена система, когда вызовы врача на дом автоматически распределяются между сотрудниками с учетом их актуального местонахождения. А до конца текущего года планируется оснастить все бригады скорой помощи Москвы планшетами, которые будут иметь доступ в общую базу данных с электронными картами пациентов, где можно получать доступ к информации, например, об аллергиях и хронических заболеваниях людей, к которым они едут на вызов.
Впрочем, при всех цифровых достижениях отставание России от мировой цифровизации существенно. Мы «на уровне» только по степени проникновения интернета — как уже отмечалось выше, оно составляет 73%, что соизмеримо с аналогичными показателями в ведущих странах ЕС (Великобритании, Германии, Италии, Франции и Швеции), где проникновение достигло 82%. Россия почти догнала ЕС и по проникновению смартфонов (60% в России против 62% в ЕС).
Но по другим показателям отставание значительное. Если в ЕС доля электронной торговли в общем объеме розницы — 7%, то в России — 4%, доля граждан, совершавших покупки онлайн в ЕС составляет 55%, в России — 23%. Наконец, если в ЕС 77% организаций имеют свой веб-сайт, то в России — лишь 43%, а доля организаций, использующих ИТ-системы работы с клиентами (CRM-системы) в ЕС составляет 33%, в то время как в России всего 10%.
Да, Россия наращивает экспорт программного обеспечения, но все же размах бизнеса ведущих российских цифровых компаний в глобальном масштабе выглядит скромно. При этом основная часть российского экспорта услуг по разработке программного обеспечения приходится не на лицензионный софт, а на индивидуальные решения, преимущественно для крупных иностранных компаний, которые в свою очередь получают более значимую долю прибыли от реализации уже конечных продуктов и услуг.
Что касается интернет-сервисов, то объемы продаж в российских интернет-магазинах растут медленнее, чем в иностранных, и это тревожный факт. Российские онлайн-ритейлеры с трудом сдерживают натиск, например, китайских интернет-магазинов, доля которых на российском рынке выросла с 25% четыре года назад более чем до 60% сейчас.
Но наибольшее беспокойство вызывает отставание цифровизации ключевых отраслей российской экономики. Согласно исследованию McKinsey, от Европы в России по уровню цифровизации заметно отстают все основные отрасли, при этом особые важные из них имеют наибольшее отставание. Например, нефтегазовая отрасль отстает от ЕС на 54%, транспорт и складирование — на 56%, добыча полезных ископаемых — на 66% (см. график 2).
Динамика внедрения автоматизированных систем на российских предприятиях довольно высока. Согласно исследованиям, доля организаций, внедривших системы автоматизации ресурсов предприятия (ERP), с 2010 по 2015 год выросла в 1,8 раза, доля организаций, внедривших системы автоматизации работы с клиентами, увеличилась за тот же период в 2,4 раза, а доля организаций, использующих электронный обмен данными между своими и внешними ИТ-системами, возросла с 2011 года в 1,9 раза. Однако, несмотря на высокие темпы роста, доля организаций, использующих системы ERP и CRM, составляет всего 10%.
Что же нужно делать, чтобы успеть на набирающий ход поезд глобальной цифровизации? Государству и бизнесу нужно обратить внимание на целый ряд принципиальных моментов. Начать с того, что необходимо создавать благоприятный инвестиционный климат: одно из главных ограничений развития российских компаний, в том числе в области хайтека, — недостаток инвестиционных ресурсов. Если объем государственного финансирования НИОКР в России в целом соответствует уровню развитых стран (0,4% ВВП), то доля частного финансирования исследований и разработок составляет всего 0,7% российского ВВП (например, в США это 1,9%, в Германии — 2%). А сфера венчурного финансирования является просто-таки проблемной: в США доля его объемов в процентах от ВВП в 21 раз больше, чем в России.
Одновременно новая цифровая реальность требует оперативного совершенствования системы образования и подготовки кадров: Сейчас доля сотрудников, чьи функции непосредственно связаны с разработкой и применением цифровых инструментов, составляет в России около 2% общей численности занятого населения — вдвое меньше, чем в развитых странах.
Компаниям следует более активно внедрять новые цифровые решения. В частности, сейчас плотность роботизации производства на российских предприятиях более чем в 20 раз ниже среднемирового показателя.
В принципе, большинство упомянутых выше мер отражены в новой государственной программе «Цифровая экономика», которая была представлена в начале этого месяца.
Документ получился эпический, в нем предполагается осуществить комплекс всесторонних мер до 2025 года и перевести российскую экономику на цифровые рельсы. Программа состоит из восьми ключевых разделов: государственное регулирование, информационная инфраструктура, исследования и разработки, кадры и образование, информационная безопасность, государственное управление, «умный» город» и цифровое здравоохранение.
Программа ставит довольно амбициозные задачи. Например, к 2025 году во всех российских городах с числом жителей от одной тысячи человек будет организовано стопроцентное проникновение широкополосного доступа в интернет, а в городах с числом жителей от 300 тыс. человек будут запущены сотовые сети пятого поколения (5G).
Программа предполагает, что Россия станет привлекательным местом для ИТ-специалистов, будет обеспечена их всесторонняя поддержка. В плане образования предполагается «создать гибкое проектирование и соединение различных образовательных и трудовых траекторий». Обещано, что к 2025 году в России будет 100 тыс. выпускников высшего образования — профессионалов в области ИТ и 500 тыс. выпускников высшего и среднего профессионального образования с навыками в области ИТ.
Помимо этого в России появится несколько десятков «умных» городов, их жители с помощью цифровых технологий будут активно вовлечены в управление, по улицам будет передвигаться беспилотный транспорт. Наряду с «умными» городами в России будут развиваться специальные «фабрики будущего», уже в следующем году в соответствии с программой предполагается создать не менее десяти цифровых платформ для исследований и разработок, а также принять нормативно-правовые акты, определяющие взаимоотношения их участников. Много внимания в программе уделяется вопросам кибербезопасности; в сфере государственного регулирования работу госучреждений предполагается продолжать переводить на электронный документооборот; доля услуг, предоставляемых органами госвласти в электронном виде, составит 80%. Наконец, в 2019 году планируется принять закон, определяющий основные понятия и принципы правового регулирования цифровой экономики.
И хотя программа местами напоминает речь известного литературного персонажа в шахматном клубе «Четырех коней», в целом участники ИТ-рынка позитивно оценивают появление такого документа. «Сам факт наличия такой программы очень позитивный. Дигитализация наступает, и, оседлав эту волну, можно выиграть и продвинуть экономику, — заявил «Эксперту» Борис Бобровников , генеральный директор компании КРОК.
Пока программа окончательно не утверждена, не очень ясен и объем ее финансирования: одни официальные лица говорят, что на программу может быть выделено 100 млрд рублей, другие упоминают более скромных цифрах — 5–10 млрд рублей в год. «У программы есть много интересных моментов, при этом у нее есть и справедливая критика: в ее содержании есть нестыковки, вопросы остаются, поэтому программа сейчас обсуждается и будет дорабатываться», — признался на круглом столе, организованном журналом «Эксперт», Салават Мигранов , директор департамента развития высоких технологий Министерства связи и массовых коммуникаций. «Экономических задач, связанных с развитием цифровой индустрии, новых способов производства, вывода отечественных технологий на глобальные рынки в программе не так много», — считает Тагир Яппаров , председатель совета директоров группы компаний «АйТи».
Одновременно у многих вызывает непонимание стремление тратить внушительные бюджетные средства на технологии, необходимость которых пока еще сомнительна: например, зачем развивать сотовые сети 5G, когда скорость мобильной связи 4G и так устраивает большинство потребителей? Наконец, высказываются опасения по поводу бездумного вмешательства государства в те сферы, где рынок все сможет отрегулировать сам. «В целом работа над цифровой стратегией страны, конечно, должна быть, и очень хорошо, что у нас появилась такая программа, — говорит Сергей Зверев , технический директор компании BINO CX. — Но настоящее развитие инноваций и технологий стимулируется исключительно конкуренцией, стремлением предприятий быть более эффективными. К сожалению, у нас до сих пор целые отрасли представлены государственными монополиями, инвестиционная привлекательность российских частных компаний находится на минимуме за последние двадцать пять лет. Толчком для развития инноваций должны служить либерализация рынков, совершенствование законодательной и судебной систем. Иначе, перефразировав известную истину, если оцифровать плановую экономику, получится оцифрованная плановая экономика».
